Знаете что? Всегда приходится торопиться, когда тебе напятки наступает вечность. Впрочем, это дано понять далеко не каждому. Поэтому, когда Иблан Первый оказался на побережье Северного Ледовитого океана, бедолага не рухнул в изнеможении на мягкий мох; из последних сил, он немедля принялся лизать омываемые прибоем солёные камни. С упоением предаваясь процессу, он вскоре догадался, что в расщелине, например, соли скапливается больше, нежели на относительно гладкой поверхности. Также ему показалось, будто бы в углублении солёность имеет какой-то неприятный запах подтухшей селёдки. Правда, тогда иблану было всё равно.

Далеко-далеко над горизонтом сгорало последнее солнце земли. В пространстве воцарилась мёртвая тишь, нарушаемая лишь мерным шуршанием ибланианского языка, да негромким чавканьем и причмокиванием губищами. Лето, август: гон – некая относительная благодать. Между тем, даже и в состоянии самозабвения, реинкарнант не прекращал настороженно вращать ушами и косить бельмами, резонно предполагая встретить опасность с самой неожиданной стороны. Именно врождённая сторожкость и позволила ему углядеть лёгкую тень, промелькнувшую поодаль, в чаще карликовых берёз.

-  Писец?- первое, что пришло в голову.
-  Нет, не так. Писец белый и пушистый, а то призрачная тень,- возразил ему внутренний Голос.

И тут сосущее чувство голода напомнило ибланианину, что он не абы кто, а лось. Нет, не так… И тут сосущее чувство голода напомнило лосю, что он не абы кто, а гордый Иблан, последний из ибланиан. Тогда он, воздев очи горе, вожделенно возопил:

-  Аннушка!..

А дальнее эхо вторило ему:

-  Ау-шки!

Обнадёженный благосклонностью, несчастный возопил шибче прежнего. В ту же секунду небо разверзлось, и в отверстии показался грозный Лось Небесный. Ну, конечно же! Ведь все лосёвые быки не преминут подраться за лосиху во время гона. Вот и небесный не удержался: заслышав призывную песнь Первого, явился на  разборку. Здоровый падло оказался, матёрый; запрокинул рога, взревел настолько громогласно, что тучи в смятении заклубились и молнии пучками посыпались окрест. И хлынул ливень.

Пред лицем разъярённого соперника задрожали поджилки у нашего робкого земного ибланолося, а коленки стали предательски подгибаться. Делать нечего, развернулись они и стали уходить на махах, вдвоём с надоедливым внутренним Голосом, прочь от синего Белого моря. Только пресная вода из луж расплёскивалась брызгами из-под копыт.

-  Но-но, козёл! Да ты не мужик! Уроду рога надо было поотшибить!- ярился внутри Голос. Но лось бежал себе и бежал, не обращая внимания на понукания. Потому что бежать, это нормально для лося. Если что.

-  Трус! Тряпка! Размазня!- резюмировал Голос и надменно отвернулся.

Повсюду на мшистых кочках во множестве росли красивые, пятнистые грибы. Не замедляя бег, Иблан ловко хватал их оттопыренной нижней губой и проглатывал не жуя. Не сразу, но как только червячок голода чуток заморился, произошло нечто непредвиденное. Всё началось с песни:

-  Ля-ля-ля, ля-ля-ля! Ля-ля-ля, тополя!- внезапно раздалось изнутри.

От неожиданности, сохатый стал на месте как вкопанный. И напрасно. Болотистая почва тут же засосала его по колени. Никогда, понимаете? – никогда нельзя останавливаться на полдороги! Но ему-то это было невдомёк! Воспользовавшись благоприятным обстоятельством, отовсюду немедленно налетели тучи мошкары. Ведь у лосей нету хвостов, чтоб отмахиваться от этих назойливых насекомых.

-  Я не трус.
-  А кто?
-  Ибн Лан. И я нарочно побегал, имея целью догнать тень, промелькнувшую поодаль. Нарочно.
-  Ты правильно поступил, видишь?

Осмотревшись, иблан заметил, что зловонная жижа поглощает его, делая всё меньше и меньше размером. Чтоб иметь возможность удержаться на зыбкой поверхности, он решил распластаться, однако забыл как управляться с ногами. А потом забылось и это, когда вокруг хороводом заплясали призрачные тени.

-  Аннушки, ани-ани!- радостно вскричал ибланианин.

А в ответ лишь раскатисто зазвучал ибланический хохот, по типу ржания. Ему даже на миг показалось, будто бы все-все Иблане Первые встали из своих могил, намереваясь напоследок поржать над последним.

-  То есть Ангелы твои,- вскользь заметил Голос.
-  Изыди!- велел Иблан и устремил взор в небеса,- Тяжко мне, не носит боле меня земля ибланская, проминается.
-  Ау-шки!- вдруг ответило дальнее эхо.

Лось встрепенулся и раззявил рот. Пузырьки болотного газа, поднимаясь на поверхность со дна, лопались и исчезали бесследно. В этот торжественный момент душа свободная протиснулась сквозь горло и воспарила над бренным телом барахтающегося в бездне лося. А кое-кто из Ангелов даже тихонько всплакнул, отвернувшись. Два, или три Ангела всплакнули.

Вот.